Симуляция бурной деятельности — последний шанс отчаявшихся отечественных автопроизводителей
После обрушения всех привычных бизнес-моделей у российских автозаводов осталась по сути единственная надежда — на родное государство, которое никогда не бросало их в беде. Однако предлагать власти поддержку реального, технологически прорывного производства они не торопятся. Куда проще получить финансирование под ультрамодные проекты, которые наверняка будут поддержаны «экономическим блоком», не задумывающимся в подобных случаях о какой-то там эффективности. Ефим Розкин
Одним из столпов нашего автомобилестроения несомненно является калининградский «Автотор». Это, конечно, не АВТОВАЗ, но вполне серьезное предприятие, способное выпускать в год до 250 000 авто. До введения санкций против России с его конвейера сходили, помимо бюджетных Hyundai и Kia, премиальные BMW и Genesis.
Под давлением своего правительства баварцы с 1 марта приостановили поставки машин в нашу страну, а также их локальное производство. «Приостановили» в данном контексте стоит рассматривать, как эвфемизм понятий «прекратили», поскольку в обозримом будущем они вряд ли смогут вернуться обратно с серьезными производственными планами. Hyundai и Kia также стыдливо отползли от наших покупателей, смущенно объясняя свои шаги отсутствием опыта работы в критических условиях.
Что ж, в отличие от немцев и корейцев подобный опыт у нас есть. Об этом не замедлил заявить основатель калининградского автохолдинга Владимир Щербаков. Судя по решительному настрою своего владельца, «Автотор», сдаваться не собирается: «Октябрь у нас уйдет на переналадку производства, его настройку. Дальше мы начинаем реализацию новой политики и производство новых моделей, которые адаптированы к новым условиям развития России в целом и нашего производства внутри страны». Ну как? Весьма духоподъемно.
Еще более обнадеживающе звучат слова из тех же уст, сказанные в интервью Forbes: «Считаем, что персонал — главное, что должно быть сохранено. У нас сейчас 3500 кадровых сотрудников, еще есть люди, работающие по трудовым договорам. Еще мы в ответе и за тех людей, которые на нас работают в других компаниях». Замечательно, что и говорить — однако лишь до этого места.
Далее Владимир Щербаков великодушно избавляет нас от необходимости гадать, кто будет новым партнером его компании — китайские, иранские или другие, неведомые нам автоконцерны. «Начнем производство электромобилей», — заявляет он на голубом глазу. Оказывается, предприятие собирается выпускать компактные электромобили для молодежи, для пожилых и малоподвижных людей. Естественно, это и есть та самая категория богатых бездельников, которая является целевой для дорогущего и малоэффективного электротранспорта.
Мы планируем делать 50—60 тысяч электромобилей. Полный переход с 2024 года на электромобили. Мы за четыре года примерно должны произвести примерно 300 тысяч автомобилей, — цитирует Щербакова Interfax. А вот это уже не столь хорошо, сколь здорово.
Как заметил британский математик и криптограф Ирвинг Джон Гуд, перефразируя некоего немецкого писателя: «Когда я слышу слово пистолет, я тянусь за своей культурой». Ну а я, когда слышу слово «электромобиль», тянусь за своим здравым смыслом. И здравый смысл мне подсказывает — неладно что-то в Датском королевстве, ой неладно.
Я не являюсь категорическим противником данного типа транспорта, хотя он лично у меня никаких симпатий не вызывает. Но, скажем, в процветающей экономически стране со сбалансированным бюджетом — почему бы и не поиграть в эти игры? Всему должны быть мера, место и время. В разгар кризиса, при колоссальном внешнем политическом давлении и при отсутствии передовых отечественных технологий заниматься подобным monkey business — это уж увольте, это выше моего понимания.
Автомобильное производство приносит неплохой доход бюджету, и это неоспоримый факт. Однако так происходит только в том случае, когда бюджет получает, а не вкладывает. С электрокарами такой вариант не прокатывает ни в одной стране мира. Везде сурово дотируются все сферы экономики, которые хоть как-то затронуты жизненным циклом данного изделия — запредельно дорогого, неконкурентоспособного и нежизнеспособного без массированной политической пропаганды и серьезных финансовых вливаний.
Подписанное в сентябре 2021 года дополнение к СПИК, которое осталось в силе и после начала кризиса, обязывает «Автотор» вложить в создание производства электромобилей и автокомпонентов 20 млрд. рублей. Только на 7 заводов, которые компания намерена построить с нуля, предполагается выделить 5,7 млрд. Мне одному кажется, что эти инвестиции не вернутся, а тем более не принесут прибыли? Какие 50—60 тысяч электромобилей, если сам же Щербаков говорит, что ожидаемый годовой спрос не превышает 5—10 тысяч штук? Как состыковать нестыкуемое?
На самом деле очень просто. «Автотор» рассчитывает на помощь государства как системообразующее предприятие, и его владелец открыто об этом говорит. А если посмотреть по существу, то в интервью «Российской газете» Щербаков заявляет следующиее: «Уровень знаний, технологий, компетенций и финансовой мощи российской промышленности в целом, на мой взгляд, не позволяет пока создать завтрашний новый автомобиль мирового класса, а ниже создавать просто нет смысла».
То есть, начинается старая песня: «Мы сами не местные, поможите кто чем может». Только доступные технологии нынче будут уровнем пониже и качеством пожиже. Да и те в собственное владение мы получить не сможем, чему есть пример: за достаточно длительный период задушевной любви с Западом нам не досталось почти ничего в плане технологий.
В общем, надо оседлать модный тренд и как-то перекантоваться на господдержке несколько лет. А там, глядишь, все начнет возвращаться на круги своя.